Ювенальная юстиция

Ювенальная юстиция — совокупность норм права, организаций и институтов, которые определяют и защищают права и свободы несовершеннолетних, а также следят за надлежащим исполнением родителями своих обязанностей.

Марианна Ярикова

Ребёнок имеет право на счастливое детство. Потому что все дети — это будущие взрослые. Все мы из детства, поскольку мозг активно растёт именно в этом возрасте. И всё, что произошло тогда, очень сложно потом менять, — ощущения, чувства, мировоззрение.

Поэтому нужно дать ему максимум счастья. Естественно, это не означает только игрушки или финансы. Это значит любовь. В каждой семье решают родители, сколько прав и свобод давать ребёночку.

Конечно, когда он растёт, нужно научить его также управлять своими деньгами. Хоть и маленькими, но своими. Покупать на них конфеты, получать бонусы от своей помощи семье. Это очень важно для развития детей.

Ирина Медведева

Мне кажется, что мы очень увлеклись вопросом прав детей. Я бы даже сказала, что это какое-то безумие. Все качают права: и взрослые, и дети. Мне вспоминается очень интересная конференция, которая была проведена лет, наверное, семь назад в Таллине. Там было много интересных для меня докладов.

До сих пор жалею, что не записала потрясающее выступление человека из Австрии. Он сказал, что теория и практика прав человека, которая зародилась где-то в конце XIX века, в жизнь стала входить только в начале XX века и разрушила всю традиционную жизнь Западной Европы. Собственно, этому был посвящён весь его доклад.

Марианна Ярикова

Ювенальная юстиция — это западное движение, оно началось ещё с гитлеровских времён. Думаю, что к нам оно пришло по нашему незнанию и доброте души. Ведь мы хотим помочь всем слабым. Поэтому и приняли его в 90-х годах.

Но оно нам кроме зла ничего не принесло, честно говоря. Я много дел изучала и участвовала в судах. У нас Уголовный кодекс защищает всех. По 115-й или 116-й статье можно за причинение боли, даже без синяков, подать в суд. И мировой судья выносит хорошие решения, я следила за этим.

Участковые могут отказать, поскольку у них нет таких прав. Прокуратура иной раз отказывает. Но суд не отказывает. Он возбуждает и продвигает эти дела. То есть мы защищены по Уголовному кодексу. А ювенальная юстиция никак не защищает.

Есть один из ключевых законов ювенальной юстиции, где сказано, что для ребёночка члены его семьи, мать и отец, — главные люди. То есть всё хорошо. Но в конце этого закона добавлена такая фраза: «Если это не противоречит интересам детей». А что такое интересы детей? Толкуй, как хочешь.

Конечно, ребёнок может позвонить в полицию и заявить. Полиция передаёт информацию участковому, он приходит в семью и берёт показания у ребёнка. Далее он возбуждает дело либо отказывает. Если есть взрослый, который поможет ребёночку, то он может подать в мировой суд и выиграть дело.

Ирина Медведева

Дело в том, что наша страна, ещё будучи Советским Союзом, одна из первых подписала международную «Конвенцию о правах ребёнка». Там были перечислены его основные права, которые не вызывали никаких подозрений ни у кого из тех, кто решал подписать или не подписать эту конвенцию.

Согласно этому документу ребёнок имеет право на жизнь, на образование — хотя бы среднее. Какие-то витальные права, то есть жизненные. Не помню, как это записано в самой Конвенции. Я от себя говорю.

Самое главное право, которое отнимает у ребёнка ювенальная юстиция — это право на родных родителей. При этом утверждается, что таким образом защищаются права ребёнка. Это такое преступление, которое иначе как новыми формами фашизма назвать невозможно.

Марианна Ярикова

Ювенальная юстиция направлена против родителей и против воспитания. Я сейчас очень часто вижу детей 12-14 лет, которые бьют своих родителей, а те не могут ответить, не могут воспитать.

У нас, к счастью, люди не принимают до конца европейский менталитет. И, конечно, у нас нет такого беспредела, как в Европе при изъятии детей. У нас могут отобрать ребёнка, если люди или пьют, или наркоманы, или какие-то очень плохие отзывы есть от соседей, свидетелей и так далее.

Единственное, что в 90-х годах у нас просто исключили из законодательства принудительное лечение наркоманов и алкоголиков. Раньше детей не забирали, их оставляли у бабушек. А зависимых родителей отправляли на принудительное лечение, и многие исправлялись.

А сейчас у них просто отнимают детей. По сути, больных людей оставляют один на один со своим недугом. Поэтому я думаю, что это, конечно, нехорошо.

Ирина Медведева

Если это было невозможно сделать, например, если речь шла о хронических алкоголиках или маме-одиночке, которая была проституткой и приглашала клиентов прямо домой, то у таких родителей могли отнять ребёнка. Или, скажем, если мама была хронически и тяжело психически больной.

Тогда ребёнка старались отдать ближайшим родственникам, потому что мать была просто не в состоянии его растить. Но так делали далеко не всегда, только в редких случаях. Потому что не было прописано, что у государства есть право отнимать ребёнка у психически больной женщины.

Марианна Ярикова

Человеческая психология не меняется никогда. Как мы созданы, так мы и живём. Добавляются более современные технологии, ребёнок черпает информацию не только в кругу семьи или в школе, а ещё в гаджетах. Они — неотъемлемая часть жизни, поскольку все уроки и домашние задания у нас в телефоне.

Стоит ограничивать время в телефоне. А какие-то программы, которые ребёнок смотрит, выбирать взрослым. То есть сейчас у родителей более тяжёлая жизнь, чем раньше. Детям надо уделять больше внимания.

Ирина Медведева

Сейчас принято довольно часто говорить о том, что главное не тот, кто родил, а тот, кто воспитал. Приёмные родители могут быть гораздо лучше. Может быть, по каким-то объективным показателям это так.

У ребёнка, особенно с матерью, такая связь, что даже те люди, которые выросли, но до сих пор обижены на родителей и решают порвать с ними отношения, не могут сделать это по-настоящему. Они всё для этого предпринимают, но у них не получается. В этой связи есть что-то даже мистическое, загадочное. Поэтому заменить её не может никто.

Мы прекрасно знаем, что дети, которые живут в детдоме, сами могут обвинять родную маму, которая может быть воровкой. Но попробуй чужой человек сказать что-то о его матери и вообще о родителях — он будет готов глаза выцарапать. Эти дети всегда ждут свою родную мать и своего родного отца.

Марианна Ярикова

Нам стоит принять тот факт, что ребёнок — это личность, надо его уважать, надо с ним разговаривать и не пытаться доминировать. Поскольку родитель и так от Бога доминант в семье. Наоборот, он должен с ребёнком поговорить, как равный, и даже просить о чём-либо.

Если малыш не просит, а родитель начинает разговаривать с ним, приходит с уговорами, с объяснениями, то ребёнок рано или поздно станет таким же, как взрослый. Поскольку берёт пример в основном с родителей. Окружающий мир тоже действует на детей, те же сверстники, учителя. Но в большей степени влияют всё-таки родители, если они общаются с ребёнком хотя бы 30 минут в день.

Ирина Медведева

Есть ещё очень интересный вопрос, который вы мне не зададите, но я на него отвечу. Потому что очень немногие знают, кто больше всего волновался о правах ребёнка и о том, что родители не имеют права на телесные наказания. Это были английские педофилы.

Они начали отрывать детей от родителей, внушать, что последние очень злые, плохие. Это началось ещё в первой половине 70-х, но тогда было рановато. Тогда общество ещё не приняло их специфическую заботу о правах детей.

Но интересно, что вот эта группа активных английских педофилов расплодилась по международным организациям. Некоторые из них, представьте себе, тогда были юными людьми. И они до сих пор живы. Конечно, вся ювенальная юстиция — это их творчество. И многое другое, что связано с этими мнимыми правами детей и мнимыми злодеями родителями.

Бывают злодеи, вообще всё бывает на свете. Но очень редко, поэтому это не может быть общим законом. Ужасно, конечно, когда детей растят предателями. Это нарушение пятой заповеди. «Чти отца своего и матерь свою, и будешь долговечен на земле» — вот как она по-русски звучит.

Марианна Ярикова

Конечно, мои родители требовали уважения к себе. Наказывали, лишали прогулок. Но я благодарна им, поскольку они — мои родители. Я их уважала, и они хотели мне добра.

Ирина Медведева

У детей плохо развито чувство экстраполяции. Они не думают даже на шаг вперёд, не говоря уж про два или три шага. Они обиделись, а в каждом классе висит обучающий плакат.

На нём написано, что если у тебя родился младший брат, то это повод для обиды. Не купили щенка или не пустили гулять — тоже. И телефон доверия указан.

Ребёнок часто бывает обидчив, он ещё не понимает, что родители для его же блага ругают, запрещают что-то, наказывают. Он звонит, потому что этот номер попался ему под горячую руку. Но он не думает, что лишится родителей. Он думает о том, как родители будут им наказаны.

На самом деле наказан будет и ребёнок, а не только родители. Потому что он попадёт в специальный интернат, там ему будут подбирать приёмных родителей, которые как правило таковыми не являются. Это их так называют. Но это попечители, опекуны.

Опекуном быть очень выгодно. Если ты усыновил ребёнка, то у тебя те же права, но и те же небольшие возможности. Есть только твой заработок.

А если ты опекун, у тебя появляется очень хорошая возможность подзаработать как следует, особенно если ты двух, трёх, четырёх детей приобрёл. Вообще отлично.

Можно и квартиру купить, и машину новую. А потом, когда ты уже выполнил свои экономические планы и когда дети до начнут надоедать, можно передать их другим опекунам, а потом третьим. И вот так ребёнка сиротят иногда по несколько раз.

Я не говорю, что не бывает хороших опекунов. Бывают прекрасные люди, конечно. Но бывают и такие истории, что опекунство становится формой бизнеса. И я с этим тоже сталкивалась неоднократно.

Марианна Ярикова

Конечно, дети запоминают, как их воспитывали родители. Вырастая, они практически так же ведут себя уже со своими детьми. Это происходит подсознательно. Но действительно нужно немножко пересмотреть и поменять подход.

Сложно это делать, поскольку ты идёшь по накатанной. Но если понимаешь, что ты не принимала какие-то моменты своего воспитания, то нужно постараться. Это долгий путь, но с психологами или специалистами всё можно преодолеть и достигнуть результата.

Ирина Медведева

Как говорил Достоевский устами одного из своих героев: «Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил». Что касается прав ребёнка, вот их надо бы сузить. Потому что есть такие права, о которых не надо даже говорить. Они существуют как воздух, но зачем их утверждать? Это же тоже высосано из пальца.

Я думаю, что надо вернуться к основам. Какие-то базовые права надо прописать, ведь есть Конвенция, которую мы сегодня упоминали. Но она всё время разрастается. И ювенальная юстиция существует сегодня без рамок, то есть в условиях уже расширенных постулатов. Когда спрашиваешь, откуда вы это взяли, где это написано, тебе отвечают, что сейчас Конвенция так выглядит.

Это всё очень опасно. Поэтому нам надо вернуться к традиционным правам и обязанностям. Одно без другого не бывает. Когда ребёнку добавляешь новое право, обязательно на другой чаше весов должна появляться гирька обязанностей.

Вот разрешаешь ты ему на полчаса позже ложиться, пусть тогда или подметает пол, или моет посуду, или гуляет с младшим братом. То есть что-нибудь ещё делает. Это не значит, что надо как-то очень точно соизмерять права и обязанности. Но сам принцип, что не бывает прав без обязанностей, должен быть.

Марианна Ярикова

В семье воспитание бывает и всегда бывало разное. Если у родителей есть чуть больше времени и терпения, мне кажется, они смогут донести до ребёнка свои мысли без физического воздействия.

То есть нужно найти золотую середину индивидуально со своим ребёнком. Понять его. Может, применить помощь психологов. Сейчас найти хорошего специалиста тоже сложно. Но нужно, если родитель чувствует, что что-то не так, что интуиция ему что-то подсказывает.

Игорь Стремоусов, 1985 г. р. Адвокат

Я не могу однозначно сказать, что я против неё. Может быть, она работает на сегодняшний день не лучшим образом. Но у неё есть определённый плюс, конечно же. На этот вопрос мы всегда смотрим с точки зрения максимального широкого усмотрения родителей.

Потому что ребёнок взрослеет и социализируется посредством воспитания. И оно должно происходить прежде всего внутри семьи. То есть следует уделить огромное внимание его становлению именно там. И в том числе тому, как семья определяет положение ребёнка и порядок реализации его прав, пока он ещё самостоятельно этого сделать не может.

Здесь мы видим самые широкие подходы: от демократичных или либеральных, когда детям дозволяется практически всё. И заканчивая самыми, скажем так, жёсткими методами воспитания, когда ребёнок имеет большое количество ограничений, когда его воспитывают в строгости. То есть сразу же определяют очень узкие рамки дозволенного и требуют дисциплины.

У детей, условно, есть три возраста взросления, в том числе и юридического. Есть период до шести лет, когда ребёнок вообще никакой самостоятельностью не обладает. Есть возраст, когда у ребёнка появляются первоначальные возможности по приобретению мелкого имущества и совершению элементарных сделок. Мы сейчас говорим об удовлетворении бытовых потребностей и недорогих покупках, например, с шести до четырнадцати лет.

Третий такой юридический возраст, условно, это с четырнадцати до восемнадцати лет. Когда ребёнок уже обладает большой самостоятельностью: может осуществлять практически любые сделки, участвовать в гражданском обороте с одобрения родителей. Ну и, соответственно, после достижения восемнадцати лет он становится полностью юридически самостоятельным лицом.

Евгений Петкович, 1991 г. р. Преподаватель физики и математики

Согласно законодательству Российской Федерации, ребёнок обязан находиться под опекой взрослого до 18 лет. Соответственно, до этого возраста дети должны быть под жёстким наблюдением.

Но если дело касается какого-то проступка в 16-17 лет, когда этот возраст уже вроде как и ко взрослому можно отнести, а ребёнок сопротивляется попыткам его контролировать, то здесь бывает сложно.

Я считаю, что каждое дело должно рассматриваться в рамках законодательства РФ. Если ребёнок совершает грубый проступок, то нужно учесть совокупность таких прецедентов. А затем закон должен нам сказать, как должно быть.

По поводу прав ребёнка внутри семьи. Все мы воспитаны по каким-то правилам. Кто нам их задавал? Конечно же, родители. Если внутри семьи нет этих правил для детей, то эта ситуация, конечно, требует сложных решений. Тут либо органы опеки должны подключаться и регламентировать права ребёнка, либо тогда дети изымаются из семьи. Но ни к чему хорошему это не приведёт.

Аркадий Кузнецов, 1974 г. р. Психиатр

Это необходимый институт цивилизованного государства. Учитывая те вещи, которые мы можем наблюдать в дисгармоничных семьях, где есть домашнее насилие. Это очень больно наблюдать.

Потому что взрослые — это уже выросшие, сформированные организмы. Не всегда правильно, надо сказать, но всё же. А ребёнок — это абсолютный заложник ситуации и того, что происходит между родителями. В этой части права ребёнка должны быть строго регламентированы, дети должны быть под защитой.

Родители должны адекватно выполнять не только свой социальный долг — одеть, обуть, накормить. Но также и психологический. То есть в идеале дать безусловную любовь. А как минимум не нанести душевных травм, которые в будущем будут заставлять уже взрослого человека ходить по психотерапевтам.

Вот здесь как раз появляется вариант взаимодействия семьи и государства. Ребёнок — это будущий взрослый. И всё самое интересное с точки зрения формирования личности происходит в этом нежном, мягком периоде жизни.

Поэтому какие-то понятия о добре и зле, философские и психологические, должны плавно совмещаться с какими-то юридическими вещами. Ведь ребёнок готовится войти в социум. И поэтому ему надо давать представления и о правовом регулировании.

А это вопрос уже возрастной. Одному ребёнку, более рассудительному, можно это давать чуть раньше. Другому это может потребоваться где-то в подростковом возрасте. Так что всё очень индивидуально.

Людмила Беленькая, 1957 г. р. Заслуженный тренер по боевым искусствам

У меня был мальчик, у которого не было отца, а мама очень сильно пила. Надо было видеть, как нежно он к ней относился. Всё делал по дому. И она его очень любила, хотя и так сильно выпивала. Когда я узнала о ювенальной юстиции, то подумала, что если бы его отобрали у мамы, то это была бы страшная беда.

Потому что он хорошо учился. Потом поступил в институт. А мама так и не сумела завязать с выпивкой. Она продолжала пить, но, по крайней мере, он её охранял. Он её тащил домой, чтобы с ней ничего не случилось.

Когда я спросила, как он в таких условиях справляется, он ответил: «Вы не понимаете, это моя мама». И в глазах у него была такая любовь к ней. Он сказал, что у неё была тяжёлая жизнь, её сильно обидели. А из него вышел настоящий человек.

Поэтому вот эти вещи, когда кто-то решает, что дальше будет с ребёнком, выглядят немножко страшновато. А кто принимает такие решения? Насколько у человека, который этим занимается, доброе сердце?

Андрей Красавин, 2011 г. р. Ученик 6-го класса

Если бы я уже был родителем, то обсуждал это с ребёнком с семи лет. Потому что в школе как раз начинаются уроки. И на первых уроках детям в основном объясняют, какие права они имеют.

Владимир Бажин, 1966 г. р. Заслуженный тренер по хоккею с мячом

У детей должны быть не права, а обязанности, я так бы сказал. А им дают очень много прав.

Мария Рахимова, 1981 г. р. Психолог

Могу сказать, как это происходит у нас в семье. Муж, отец семейства, любит регулярно собирать так называемые круги. Мы садимся за круглый стол и по очереди спрашиваем у каждого члена семьи, включая взрослых, чего бы мы хотели, что нам нравится и не нравится в том, как у нас устроено.

Если это касается какой-то поездки, то что бы мы хотели в этой поездке сделать. Если кого-то не устраивает, как дома обстоят дела, то опять же мы обсуждаем, что именно не нравится, что бы мы хотели изменить. Мне, например, часто не нравится, когда раскидывают игрушки или вообще вещи по дому. Мне надоело их убирать с пола.

Для начала мы всех выслушиваем, каждый высказывается, его не перебивают, не осуждают, не говорят, что это не так, не пытаются как-то переубедить. Мы даём слово каждому из детей. Сами высказываем, что нам не нравится. После этого каждый может высказать вариант, каким образом мы можем решить проблему, которая есть у другого.

Если кто-то хочет смотреть больше мультиков, тогда мы обсуждаем правила, что нужно сделать сначала все уроки, убраться, а потом лимит мультиков будет увеличен с 40 минут до часа, например. Или с часа до полутора, если ещё не пора укладываться спать. Если ничего не сделано, то, соответственно, мультиков больше не будет.

Точно так же с уборкой — можно акцентировать внимание на том, как дети могут нам помочь. Чтобы родителей тоже устраивала жизнь с этими детьми. Поэтому диалог — это, наверное, самая работающая и для взрослых, и для детей форма общения и решения каких-то сложных моментов.

Юлия Панкевич, 1990 г.р. Фотомодель

Мои дети пока ещё не отстаивают свои права. Но у нас все взаимоотношения дружеские. То есть мы старались их воспитывать и взаимодействовать так, чтобы они нам доверяли. Поэтому они не бастуют и к нам подходят с разговором. Спрашивают, а можно ли так делать, как стоит поступить, а как не стоит.