Если ребенок попал в секту

Илья Стогов

У нас в стране слово «секта» носит обсценный характер, то есть это обзывательство. Фу, секта, да? На самом деле, в большинстве языков мира это слово нейтральное. То, что у нас называется «школами буддизма», в английской литературе обозначено как «секты буддизма». То, что у нас называется «деноминациями», за рубежом часто именуют «христианскими сектами».

Люди там спокойно могут сказать, что они — члены такой-то секты. У них это просто отдельная религиозная структура. А у нас термин имеет какой-то уничижительный характер. Когда говорят о секте, то сразу имеется в виду, что там квартиры отжимают, почки вырезают и так далее.

Арина Беда

Есть люди, которые понимают, как работает человеческая психика и как завладеть вниманием человека. Соответственно, они знают, как получить от него деньги и вообще всё, что хочешь. Поэтому они всегда будут на несколько шагов впереди тех, кто абсолютно не понимает, как работает мозг.

Многие не способны контролировать своё поведение. Где-то напился, почему-то сорвался и побил кого-то. Чего хочу — не знаю. Большинство людей живут бессознательно. И всегда найдутся желающие поуправлять этими людьми и получить от них какой-то ресурс.

Илья Стогов

Я бы не сказал, что в 90-е годы видел манипулятивные техники. Причина проста: у меня никогда не было денег. Я всегда был настолько нищий, что никогда не был интересен людям, которые выманивают деньги.

Обычно это определённого склона люди. Родители у меня в разводе, и папа женился ещё раз. Его вторая жена — художник, архитектор. Рядом с ней было много людей, которые ездили к Виссариону.

Я иногда заходил к ним в гости и видел этих персонажей. Ну правда, их же в толпе видно — людей, про которых говорят: «На дурака не нужен нож, ему с три короба наврёшь, и делай с ним, что хошь». Если бы не Виссарион, то появился бы какой-нибудь Пантелеймон.

Они бы даже и без Пантелеймона справились — у них всё на лбу написано. А есть, например, моя жена. Я смотрю на неё — это девушка, двумя ногами стоящая на земле. Вообще не понимаю, что с ней можно сделать, чтобы деньги выманить.

Она, мне кажется, даже разговора этого не поймёт. Посмотрит, потом молча встанет и уйдёт. И ничего ты с ней не сделаешь, как ни манипулируй. У неё ваучер чубайсовский до сих пор есть, она его даже в МММ не вложила.

Илья Стогов

У меня есть приятель — на мой взгляд, самый лучший отечественный рок-музыкант. Это Фёдор Чистяков из группы «Ноль». Он человек сложной судьбы, сидел в тюрьме. И не пропасть после этого периода ему помогли запрещённые в России и осужденные за экстремистскую деятельность Свидетели Иеговы.

Он их преданный поклонник. Я его иногда спрашивал про них. А потом он говорит: «Чего ты мне всё вопросы задаёшь? Поехали, я тебе всё покажу». До того, как это религиозное движение было признано экстремистским, у них был какой-то там «Город солнца» в Ленобласти. Я что-то пригорюнился, думаю, как-то стрёмно мне одному туда ехать.

Позвал приятеля с собой, и мы на электричке поехали. Федя что-то нам рассказывает, а мне и приятелю каждые три минуты SMS приходят от жён: «Ну что, уже продал квартиру? Уже вырезали почку?». И вот так мы всю дорогу ехали.

Но почему к ним такое отношение? Я туда приехал, они милейшие люди, очень открытые, симпатичные, совершенно не ориентированы на прозелитизм. Им скорее важен свой собственный булькающий бульон их внутренней жизни.

Почему мы их боялись? Я не знаю. Но мы правда боялись, думали, что сейчас зайдём, нас заманят, накормят чем-нибудь. И у нас в глазах будут, как в мультиках у Скруджа Макдака, вот такие спиральки.

Арина Беда

Наш мозг так устроен, что он будет запоминать что-то в те моменты, где есть очень сильные эмоции. Людей пытаются вывести на них. Главные эмоции, с помощью которых нами можно управлять, — это страх и злость. Испугай человека, и ты сможешь сделать с ним всё, что хочешь.

Когда мы испытываем сильный страх, префронтальная кора, то есть наша осознанность и разумность, перестаёт нормально функционировать. Включаются более древние животные структуры мозга и механизм «бей, беги или замри».

В этом состоянии человеком особенно легко управлять и втюхивать ему всё, что угодно. Дальше можно вызвать злость. И вот ты уже управляешь толпой, можешь её повести, куда надо. Люди превращаются в стадо. Последние годы мы, собственно, и видим, на что нас выводят.

Илья Стогов

В 90-е годы я был уже нищим журналистом, но в 80-е ещё занимался фарцовкой. Общался со всякими людьми, которые меняли иностранцам кроличьи ушанки на джинсы. И, конечно, все друг друга кидали.

Если и ты никого не кинул, и тебя не кинули, то ты какой-то странный, начинающий фарцовщик. У меня была одна знакомая девушка, которая сейчас довольно известный ресторатор в городе. А тогда она была такая же выпрашивательница жвачки у финнов, как и я.

И вот она говорит: «Слушай, а давай вот этого кинем». Я спрашиваю, как она собирается это сделать? Она отвечает: «Так это очень просто. Нужно, чтобы человеку стало жадно, а дальше он тебе сам всё отдаст». Я потом думал над её словами много лет.

Оказывается, вот как это работает: чтобы человек тебе что-то отдал, ты должен посулить ему нечто большее. А мне сколько ни сули, я туповатый. И поскольку я всю жизнь был бедный, то я не очень верю, что когда-нибудь эта бедность от меня уйдёт.

Я родился нищим, нищим и сдохну. Поэтому мне воздушные замки рисовать бессмысленно. А вот другому становится жадно: у него уже есть что-то, а хочется ещё. Ему говоришь: «Тема верная, давай». Я этих кидательных схем знаю огромное количество. И они все основаны на том, чтобы человеку было жадно.

Арина Беда

Если мы берём детей, то они, к сожалению, — самая уязвимая часть населения. Когда родители их куда-то вовлекают, то шансов спастись у них уже нет. Только во взрослом возрасте, если они всё осознают и справятся.

Ребёнок — это истинная беспомощность и беззащитность, он ничего же не может сделать без взрослого человека. Кстати, секты, инфоцыгане и все люди, которые манипулируют сознанием, пытаются на эмоциях вывести человека в регрессию.

Потому что в страшные моменты мы откатываемся до того состояния психики, когда нам было спокойно. Многие люди в состоянии стресса, например, регрессируют до детского возраста. А как они тогда успокаивались?

Когда им было плохо, мама их прижимала к груди и давала молоко. Поэтому во взрослом возрасте они успокаиваются орально: берут бутылочку, сигареточку или успокаивают себя едой. Это основа расстройств пищевого поведения и компульсивного переедания. Поел, успокоился и хорошо.

Илья Стогов

Если человеку не жадно, он не пойдёт на это. Если он не верит в какие-то религиозные чудеса, то не вступит в секту. Людей из «Города солнца», с которыми я общался, не надо было одурманивать. Они искали простую вещь.

Человек родился, чтобы кто-то хоть раз в жизни сказал ему: «Я так тебя люблю, что жить без тебя не могу». Если мы этого не находим, то начинаем сыпаться — как и машины, которые не гоняют по автострадам, а стоят в гараже.

Если его никто не любит, человек начинает болеть. Знаете, почему эти жирные американские бабы из кино так выглядят? Их никто никогда не любил. Им никто никогда не говорил: «Джейн, ты такая офигенная». Как только скажут, она же сразу, как Фиона, станет прекрасной.

Но ей не сказали этого. Поэтому она жирная, страшная и злая на весь мир. А человеку нужно, чтобы его любили. И секта это даёт. Я не знаю, насколько там всё силой выманивается. Чтобы найти любовь, думаю, огромное количество людей даром готовы отдать всё — квартиры, почки.

Может быть, их там искренне любят. Вопрос к обществу: почему нигде в другом месте они этого не нашли? Почему им нужно было идти в секту, чтобы там кто-то их полюбил?

Илья Стогов

Мне довольно сложно про это говорить, потому что я же очень христианский парень. Я верующий, каждую неделю хожу в церковь. У меня дети закончили воскресные школы. Один сказал, что больше в церковь ходить не будет. А второй посещает до сих пор, ему уже 30 лет.

Мы встречаемся там каждое воскресенье. Но я не православный, я католик. Поэтому мне знакомы многие вещи, связанные с тем, что я — прихожанин церкви меньшинства в нашей стране. Когда люди узнают, что я католик, говорят: «Ну и где ваша синагога находится?».

А дальше начинаются истории о том, что мы всё время хотим кого-то захватить и перекрестить. При этом за этими словами не стоит понимания, что это вообще такое за религия.

Я сразу сказал, что католик, чтобы было понятно, что я не изнутри говорю, а извне. Это может показаться обидным, но в этом нет ничего подобного. Я первый католик в своей семье. Мои бабушки, дедушки, какие-то более дальние предки, конечно, все были православными.

И для меня это не чужая церковь. У меня православное богословское образование. И у меня намного больше, чем я бы хотел, воцерковленных товарищей, которые и пост соблюдают, и все остальные традиции. Именно поэтому я могу сказать, что уровень религиозного образования в стране стремится к нулю.

Арина Беда

Очень уязвимая категория — это подростки. Потому что им нужно найти какие-то внешние опоры вне своей семьи. Им нужна общность, где их примут. Они всегда ищут каких-то кумиров, сильных лидеров. То есть личностей, за которыми можно пойти. И очень редко на этом месте оказываются родители.

Идеально, если это родительские фигуры. Хорошо, если это будет какой-то значимый взрослый. Например, тренер или какой-то близкий родственник, уважаемый ребёнком. Но зачастую подростки ищут именно кумира. А лидер любой секты всегда крайне харизматичен.

Илья Стогов

Я работаю в довольно большом коллективе. Это несколько десятков, может быть, несколько сотен людей в редакции. Мы много раз про это говорили, и меня достало. Я предложил провести эксперимент. И речь шла даже не про «Символ веры».

А это уже всё-таки высший пилотаж. Потому что немногие люди вообще слышали, что это такое. Хотя если ты христианин, то должен знать, во что ты веришь. Должен хотя бы один раз прочитать «Символ веры». Я не говорю даже про знать наизусть.

Хотя все католики наизусть его знают, потому что ходили в воскресную школу. Но пускай хотя бы «Отче наш». Так что я провёл довольно, как мне кажется, репрезентативное исследование. Из нескольких сотен членов моей редакции приблизительно 15% знают наизусть «Отче наш».

Ещё 20-30% говорят, что знают, но не до конца. А остальные вообще не знают. При этом, разумеется, 9 из 10 говорят, что они православные. И мне хотелось бы, чтобы православные братья чуть более аргументированно говорили и чтобы за их словами стояло понимание вопроса.

Тогда и разговаривать было бы проще. А когда человек говорит, что баптисты — это секта, то он не понимает, что эта церковь раза в два приблизительно больше по численности, чем русская православная. Это не может быть сектой, баптисты в моём городе живут больше 250 лет.

Являются ли новые религиозные движения жульническими? Безусловно, являются. Являются ли они созданием нечистоплотных на руку людей? Да. Пытаются ли они выманить бабки у людей? Конечно. Но не все, не всегда, и, может быть, в разной степени. Поэтому всех причёсывать под определение секты было бы довольно бессмысленно.

Арина Беда

Это можно увидеть по поведению ребёнка, если ты с ним сохранил контакт. Но все же хотят не допустить, чтобы в их семье такая проблема вообще возникла. А для этого нужно помочь ребёнку выстроить внутренние опоры.

Тогда никакие внешние помощники ему не потребуются, его невозможно будет никуда вовлечь. Личность человека держится не только на самооценке, это заблуждение. Все приходят и говорят: «Повысьте мне самооценку». Или: «Мой ребёнок ведомый, он такой неуверенный в себе».

Но самооценка должна быть не высокой или низкой, она должна быть адекватной. Плюс личность держится ещё на как минимум двух опорах. Одна из них — мои представления о том, как другие люди ко мне относятся. Что я для этих людей привлекательный, интересный и нужный.

Это формируется в ближайшем окружении — семье и школе. Если вы игнорировали своего ребёнка и его потребности, то он обязательно будет эту опору искать где-то в секте. Или какого-нибудь коуча-инфоцыгана найдёт. И те уже заберут у него деньги.

Другая опора — это мои представления о мире и обо мне в этом мире. Безопасный ли он, сильный ли я сам, справлюсь ли или я беспомощный? Если у вашего ребёнка все три опоры подрублены, то есть у него представления о себе сформировались из ваших слов, что он — никчёмный дебил и тупица, то у него ничего не получится.

Он выяснил, что родителям-то он на самом деле не нужен, да и в школе тоже. Он непривлекательный, нехороший, им всегда недовольны. Вторая опора тоже подрублена. И третья опора тоже не сформировалась — он чувствует, что беспомощный, что не справится в этом мире, что не выживет.

«Ты хороший, ты нужный, иди к нам, мы тебя примем любым. И поможем. Вместе с нашей организацией мы обязательно справимся со всеми твоими проблемами». Тогда этого человека можно брать горяченького.

Илья Стогов

Разделение религиозных организаций на правильные и неправильные, традиционные и нетрадиционные, на мой взгляд, довольно искусственное. Потому что я верю, что Бог говорит множеством ртов.

Церковь, приверженцем которой я являюсь, когда-то представляла из себя злобную и крошечную секту. Эти 11 галилейских рыбаков вообще никому не нравились. Более того, они выглядели очень по-сектански, и все видели это.

Теперь это церковь, к которой нет никаких вопросов: Ватикан, храм Святого Петра. А когда-то было иначе. В книге «Деяния апостолов» говорится про Гамалиила. Ему предлагали осудить христиан. На что он ответил, что если Бог не хочет, так они сами рассосутся, как фурункул. А если хочет, то вы кого осуждать вообще собираетесь?

Знаете такой анекдот про мужчину, который просыпается, а у него кто-то по дому ходит. Он спрашивает: «Ты кто?». Тот ему говорит, что грабитель, ищет драгоценности. На что мужик отвечает: «Ну, если найдёшь, разбуди меня». Вот я такой же.

А с сектами… Мне абсолютно пофиг, к какой конфессии принадлежит человек, если он мне говорит правильные вещи. А правильные вещи — это всегда любовь. Что Бог любит тебя, значит, ты можешь любить других людей. Вот мой катехизис.

Если мне эти вещи скажет самый злобный сектант, то что такого-то? Правильно ведь говорит. Я в его секту не буду вступать, но у меня к нему никакого чувства вражды нет.

Если он скажет, что я должен любить других людей и отдать им свою квартиру, то тут другой вопрос. Но у меня нет в собственности недвижимости, квартира у моей скептической жены. Поэтому мне можно такое говорить.

Сергей Ланг, 1986 г. р. Семейный психолог

С сектами я сталкивался именно как специалист, то есть у меня были их жертвы. Почему люди ко мне попадают? Потому что у них очень много проблем возникает после выхода оттуда. Ведь любая секта в какой-то степени формирует модель поведения человека.

Он от чего-то отказывается, к чему-то наоборот приобщается, берёт на себя какие-то обещания и осваивает новые традиции. Это сильно деформирует людей. Как правило, вступают в секты те, кто испытывает нелюбовь к себе.

Эти люди недовольны своей жизнью, поэтому находятся в поиске какой-то духовной жизни, каких-то сект и тайных сообществ. Потому что обычная религия не делает их счастливыми. И они ищут что-то скрытое, может быть, не совсем популярное.

К большому сожалению, люди становятся жертвами этих сект, потому что там их разводят, принуждают ко многим действиям, которые они не стали бы делать в повседневной жизни. И они становятся рабами, заложниками этого сектантского движения.

Чаще всего в секту попадают одинокие люди, которые испытывают дефицит общения. А также неуверенные в себе люди, с определёнными фобиями, страхами и какими-то хроническими болезнями. Может быть, даже в чём-то уродствами. Когда они не такие, как все.

То есть либо психологическая, либо физическая травма приводит людей в сектантство. Человека можно вытащить оттуда, но первоначально необходимо принять его увлечение и образ жизни.

Если вы будете сопротивляться и говорить, что человек занимается ерундой и куда-то не туда попал, то он будет от вас отдаляться. Вы просто вообще потеряете с ним всякий контакт.

Поэтому вы, наоборот, должны сделать вид, что принимаете его образ жизни и эту секту. И даже в чём-то разделяете их мировоззрение. Можете даже почитать книги какие-то, делая вид, что заинтересованы.

Тогда человек будет с вами общаться и вовлекать вас в какие-то процессы, которые с ним происходят. А потом, когда вы наладите контакт, его постепенно можно будет от этого уводить, указывать на ошибки и какие-то неправильные действия.

Человека нужно заинтересовать чем-то другим. А чтобы это сделать, сначала нужно принять то, что он имеет на данный момент.

Анна Кальянова, 1955 г. р. Заводчик породы самоедов

У меня подруга как-то ушла в секту. Я плохо, конечно, к ним отношусь. Мне кажется, почти любой человек может попасть в секту, потому что, как правило, это сопряжено с обстоятельствами, в которых он находится.

Бывает стресс, бывают какие-то проблемы в семье. Человек начинает метаться, искать выход из своей жизненной ситуации. Если в этот негативный момент, допустим, семейной драмы, на его пути попадётся человек, который пригласит его в секту, то тут его будет легко затянуть.

Мне кажется, это надо рассказывать где-то в подростковом возрасте, когда человек хоть что-то начинает понимать. Надо объяснять, надо рассказывать. Но насаждать конкретно какую-то религию, мне кажется, будет не совсем правильно.

То есть если ты христианин, не надо насаждать походы в церковь, чтение молитв и так далее. Когда так делают с пелёнок, для человека это становится естественным. Но вот правильно ли это, я не совсем уверена.

Карина Станкевич, 1991 г. р. Акустик

Я думаю, что это действительно может быть опасно. Пока это лично тебя не коснулось и ты сам это не прочувствовал, всегда кажется, что ну уж ты на такое точно не попадёшься. Что очевидно же, что тут что-то неладное.

Но когда это начинает потихоньку внедряться в твою жизнь и у тебя в этот момент, может быть, не всё хорошо, то, я думаю, очень мало найдётся людей, которые смогут устоять. И это действительно опасно. Туда может попасть, кто угодно.

Это зависит от ситуации и от секты, от того, что она пропагандирует. Если это попало прямо тебе в сердце и они сказали то, что ты, возможно, всегда хотел услышать, то всё: «Здравствуйте, вы в секте». На это может попасться любой.

Я думаю, детям нужно объяснять, как себя обезопасить от какого-то влияния. Ребёнку нужно рассказывать обо всех явлениях этого мира и обо всех возможностях. Потому что предупреждён — значит вооружён.

Хорошо, если ребёнок понимает, что есть религия, что можно во что-то верить и это может помочь. Но также важно рассказать, что это может очень сильно влиять на психику, сознание и прочие вещи. Говорить об этом по мере взросления и понимания.

Даниил Иванов-Калямин, 1993 г. р. Конфликтолог

Я не сталкивался с этим и не попадался. Чем опасны секты? Тем, что они используют определённые психологические приёмы, способные заманивать к себе с целями, которые не всегда соответствуют тому, что люди ищут в этих культах.

Опасно тем, что, расширяясь, они создают ложное доверие у населения. И тем, что это всё-таки причиняет вред людям, которые с этим взаимодействуют.

Анна Фокина, 1987 г. р. Эксперт по современному этикету

Некоторое время назад меня потрясла история групп в социальных сетях, там что-то было связано с китами. Смысл был в том, что подростков по определённой схеме психологического насилия вовлекали в замкнутый круг и доводили до самоубийства.

Это было какое-то очень странное движение. Слава Богу, что сейчас, я так понимаю, это всё сошло на нет. Мне кажется, это было ещё до эпидемии COVID-19, где-то, наверное, лет пять назад. Меня эта история тогда потрясла.

Больше всего меня впечатлило, что родители не замечали того, что их дети каждый день в три часа ночи у компьютера списывались или созванивались с какими-то странными людьми из этой секты. Это происходило, по сути, без их ведома в их собственной семье.

Люди, которые не получают заботы и любви от близких, наиболее уязвимы. Я, кстати, недавно смотрела прекрасный репортаж о том, какие есть этапы вовлечении в секту взрослых людей. И один из них — это имитация заботы.

Плюс подтверждение со стороны лидеров или участников секты исключительности вновь пришедшего человека. Ему говорят, что здесь его всегда поймут, всегда выслушают и полюбят, что они уже его любят. Что они готовы помогать во всём — не то, что в твоей семье.

Человек слушает это и говорит, что да, его не могут выслушать и не дают эту любовь в семье. Если бы у него эта потребность была закрыта, он бы никогда не попал в секту, потому что ему это не нужно.

У него есть люди, которые любят его, выслушают и помогут ему во всём. Он это знает и чувствует. Но этого часто нет. Мне кажется, что в этом основная проблема.

Юлия Пирогова, 1989 г. р. Психолог

Именно вера часто может помочь ребёнку в самоопределении, в ощущении безопасности. Поэтому родителям важно и нужно донести, что есть что-то большее, чем мы.

Даже без каких-то чётких моментов, что Бог — только такой и никакой другой, а все остальные заблуждаются. Такой радикализм детям прививать нежелательно, потому что они полностью нам верят. Плюс потом могут быть какие-то конфликты с другими детьми, доказывание своей правоты.

Зачем это детям? Нужно просто саму концепцию донести, что есть некто, кто нас защищает, любит и бережёт. Это вполне себе достаточная информация. По крайней мере, для дошкольного возраста.